О ликвидации кулачества в Молдавии летом 1949 года

Несмотря на наличие у автора GravesMD отрицательного отношения к "Гипермолдовенизму", а также скептического отношения к контенту ресурса RazboiulPentruTrecut и политика Валерия Пасата, историка Владимира Царанова, автор позволит себе дать ссылку пост с данного ресурса об операции "Юг" [Ссылка на оригинал]

В истории Молдавии советского времени одной из недостаточно изученных является проблема экспроприации и высылки из республики наиболее зажиточной части единоличного крестьянства, определяемого в научной литературе как кулачество. Советская историография отразила лишь факты раскулачивания, высылку части семей в восточные районы страны и т. п. Подготовка же самой акции, механизм ее реализации, численность высланных, как и другие стороны вопроса, оставались в тени, что объяснялось не только запретом на освещение этих сюжетов, но и засекреченностью документальных материалов.

С началом «перестройки» шире был открыт доступ к ранее засекреченным архивным источникам. В результате стали появляться публикации документов [1], исследования [2], в которых восстанавливалась правда о коллективизации. Однако многое еще предстоит переосмыслить с тем, чтобы адекватно отразить этот многосложный процесс, включая раскулачивание, депортацию кулацких семейств, их дальнейшую судьбу.

В данной статье на основе новых документов предпринята попытка показать, как в Молдавии, где в правобережных районах коллективизация осуществлялась в послевоенные годы, готовилась и была проведена экспроприация зажиточных крестьянских хозяйств летом 1949 г. и выселение их владельцев за пределы республики.

В соответствии со сталинской теорией коллективизации наиболее зажиточному крестьянству, прямо или косвенно использовавшему наемный труд с целью получения прибыли и названному кулачеством, не находилось места в кооперированной деревне. Кулаков не принимали в колхоз, их хозяйства должны были в ходе сплошной коллективизации экспроприировать. Эта установка была реализована на огромных просторах СССР в начале 30-х гг. После войны, несмотря на изменившиеся исторические условия, в большей части Молдавии, как и в западных областях Украины, Белоруссии, а также в Прибалтийских республиках, эту акцию предполагалось повторить.

Вопрос о ликвидации кулачества в правобережной части республики возник с осени 1948 г. в связи с тем, что в десятках сел этого региона в колхозы было вовлечено большинство крестьян, а в некоторых южных районах (Баймаклийский, Леовский, Романовский, Чадыр-Лунгский и др. ) уже к началу октября 1948 г. уровень коллективизации достиг 71—90% [3]. Однако наиболее состоятельная часть крестьянства сопротивлялась обобществлению хозяйств. 12 октября 1948 г. министр МВД Молдавии Ф. Я. Тутушкин направил на имя союзного министра С. Н. Круглова докладную записку об активизации сопротивления кулачества аграрной политике государства, в том числе коллективизации. Он просил «поставить вопрос в Правительстве СССР о выселении из Молдавии кулачества в отдаленные районы Советского Союза… хотя бы наиболее враждебную и экономически мощную часть… в количестве до 5 тыс. человек» [4].

В начале декабря 1948 г. министр госбезопасности республики И. Л. Мордовец обратился к союзному министру В. С. Абакумову с письмом, в котором в связи с проведением коллективизации обосновывал необходимость выселения из Молдавии кулаков с семьями, бывших помещиков, торговцев, членов бывших буржуазных партий и др., выступавших против политики государства. В письме сообщалось о том, что ЦК Компартии Молдавии намерен просить ЦК ВКП(б) о разрешении выселить 8 тыс. «кулацкого и другого контрреволюционного националистического элемента», что «по этому поводу секретарь ЦК КП(б)М якобы имел предварительную договоренность в ЦК ВКП(б)» [5].

На районных партийных собраниях, а в начале ноября 1948 г. в выступлениях представителей Тырновской, Чадыр-Лунгской и других районных партийных организаций на XVII Пленуме ЦК КП Молдавии [6] ставился вопрос об изоляции кулачества. В начале февраля 1949 г. на II съезде компартии республики, подводя итог дискуссии по этому вопросу, первый секретарь ЦК КП Молдавии Н. Г. Коваль заявил, что «вопрос о кулаке в свое время найдет правильное разрешение… Наша задача усилить нажим на кулака, активизировать бедняков и середняков, укрепить колхозы и строить новые колхозы с тем, чтобы создать предпосылки для ликвидации кулака» [7].

Очевидно, обращений на уровне министерств и устных договоренностей было недостаточно. Во второй половине марта 1949 г. Бюро ЦК ВКП(б) по Молдавии, ЦК КП( б) М и Совет Министров республики обратились к И. В. Сталину с просьбой о том, чтобы ЦК ВКП(б) разрешил выслать из Молдавии кулаков, бывших помещиков, крупных торговцев, активных пособников немецких оккупантов и деятелей профашистских партий в количестве 10 724 человека, а вместе с членами их семей — 39 091 человек. В обоснование просьбы приводились не только экономические, но и политические мотивы [8].

По ходатайству руководства республики 6 апреля 1949 г. Совет Министров СССР принял постановление № 1290-467, в соответствии с которым из пределов МССР подлежало выселению 11 280 семей кулаков, бывших помещиков, крупных торговцев, активных пособников немецких оккупантов, лиц, сотрудничавших с немецкими и румынскими органами полиции, участников профашистских партий и организаций, белогвардейцев, участников нелегальных сект, а также семей всех перечисленных категорий, всего — 40 850 человек. Здесь же указывалось, что выселение надлежит произвести в июне 1949 г. в восточные районы СССР навечно. Постановлением предусматривались необходимые средства на всю операцию, в том числе на перевозку, питание в пути, устройство в местах прибытия и др. В тот же день, 6 апреля 1949 г., Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило это постановление [9].

Оформление дел и проведение операции по выселению было поручено Министерству госбезопасности МССР. Использовалась также помощь личного состава МВД республики. Работа по подготовке дел на выселяемых началась с апреля 1949 г. по прибытии в Молдавию для руководства операцией уполномоченного МГБ СССР генерал-майора И. И. Ермолина. До получения инструкции МГБ СССР, в которой определялись порядок оформления документов, круг выселяемых лиц, кто и по каким мотивам освобождался от выселения, сценарий проведения операции и др., работа производилась по устным указаниям Ермолина и заместителя министра МГБ СССР Н. Н. Селивановского. Кстати, сама инструкция, а точнее ее незаверенная копия, была получена в Кишиневе лишь за 15—20 дней до начала операции. В соответствии с ней от выселения освобождались семьи, в составе которых имелись лица, служившие в Советской Армии, погибшие на фронтах и инвалиды Отечественной войны, а также награжденные орденами и медалями СССР, имевшие особые заслуги перед Советским государством и некоторые другие.

Дела на кулаков, бывших помещиков и крупных торговцев составлялись по спискам и в соответствии с критериями, утвержденными правительством республики, на остальных лиц — по предписанию и решению Особого совещания при МГБ СССР.

К концу первой декады мая 1949 г. местными отделами МГБ было оформлено 10 424 учетных дела на семьи, подлежавшие выселению. Позже их число возросло до 23 тыс. С получением же из Москвы копии вышеупомянутой инструкции МГБ СССР оформленные дела были пересмотрены. В результате число их с 23 тыс. сократилось до 12 860.

10 мая министр госбезопасности республики и уполномоченный МГБ СССР информировали заместителя министра общесоюзного ведомства А. С. Блинова о проделанной работе, которую предполагалось завершить к 25 мая. В этой же информации были представлены предварительные расчеты потребности в людях и транспортных средствах для проведения операции: 3389 оперативных работников и 9050 солдат войск МГБ/МВД, 22 560 партийных и советских активистов, а также 3071 автомашина и 1736 железнодорожных вагонов [10]. Впоследствии эти расчеты были уточнены. Из-за отсутствия достаточного числа людей и техники в самой республике предполагалось 10 273 оперативных работников и солдат, а также 1521 автомашину привлечь со стороны. В информации предлагалось назвать готовившуюся акцию «Запад», однако в МГБ СССР ее нарекли операцией «Юг».

В течение мая работа по уточнению списков и оформлению дел продолжалась, однако проходила она медленно, на что неоднократно указывало Министерство госбезопасности. По этой причине списки кулаков, бывших помещиков и крупных торговцев в основном были составлены лишь к середине июня 1949 г. В них попали также и 75 семейств из левобережных районов республики, вернувшихся в родные края после высылки или побега в Бессарабию в довоенное время.

Подготовка документов страдала серьезными изъянами. Уточнение числа семей, подлежащих выселению, выявление среди них имевших льготы, велось вплоть до завершения операции. На 25 июня 1949 г. были оформлены дела на 9924 семьи. В их составе было около 2 тыс. военнослужащих Советской Армии, свыше 1 тыс. награжденных Советским государством; 562 хозяйства состояли в колхозах и др. [11].

Буквально накануне самой операции в связи с тем, что правительство республики 4 июля 1949 г. дополнительно утвердило к выселению еще 17 семей кулаков, бывших помещиков и крупных торговцев [12], списки снова подверглись уточнению.

Скрыть готовящуюся высылку многих тысяч людей было трудно. Вследствие скопления в районах выселения техники, войск, оперативных работников, а также благодаря излишней разговорчивости некоторых работников милиции, госбезопасности, партийных органов население узнало о предстоящей акции. Через письма это известие просочилось за пределы республики. Уже 19 мая И. И. Ермолин сообщал А. С. Блинову «о вновь выявленных нами за последнее время фактах распространения слухов о предполагаемом выселении кулаков и других антисоветских элементов из Молдавской ССР» [13]. 8 июня он вновь подробно информировал замминистра о фактах «расшифровки» мероприятий по делу «Юг». В связи с утечкой информации некоторые из намеченных к выселению лиц на время или навсегда выехали из родных мест и нередко за пределы республики.

Для руководства операцией «Юг» в июне 1949 г. была создана организационная структура, куда вошли министр госбезопасности МССР, его заместитель и уполномоченный МГБ СССР, штаб руководства из трех человек, а также ряд групп — оперативная, информационная, связи и др. — всего 30 человек. Республика была разделена на 8 оперативных секторов — г. Кишинев, а также Бельцкий, Бендерский, Кагульский, Кишиневский, Оргеевский, Рыбницкий и Сорокский. Их возглавили уполномоченные — ответственные работники МГБ СССР, МГБ МССР и других республик [14]. В каждый сектор, кроме г. Кишинева, входило по 8—9 административных районов.

Кроме того, для планирования и реализации подготовительных мероприятий при МВД МССР имелся оперативный штаб с подразделениями связи, информации, транспорта, хозяйственного обеспечения и др., развернувший свою деятельность с 24 июня 1949 г. Им был разработан план отправки 30 эшелонов, укомплектованы штаты сопровождающих. Эшелон сопровождал начальник, два его заместителя, конвой из 30 солдат и сержантов во главе с офицером, врач и две медсестры. МВД республики создало также 26 оперативных групп из своих сотрудников для помощи начальникам эшелонов в организации приема и охраны выселенцев на станциях погрузок, составления повагонных списков, поддержания порядка и др. Кроме того, министерством был заготовлен и распределен по эшелонам комплекс хозинвентаря, медикаментов, денежного довольствия и канцелярских принадлежностей. В помощь сотрудникам министерства МВД Украины 23—24 июня прислало 76 офицеров, а из Москвы 30 июня прибыло 32 врача и 64 медсестры [15].

Непосредственной организацией выселения на местах занимались специальные оперативные группы. В их состав входило в Кишиневе по 7 человек на каждые 2 семьи, а в остальных городах и районах — по 12 человек на 4 семьи [16].

Имелись специальные подразделения для погрузки выселяемых в железнодорожные эшелоны. Каждый состав имел свой погрузочный пункт, с комендатурой в составе коменданта, двух его заместителей, следователя, переводчика и 4 оперработников. Кроме того, на местах намечалось иметь в 7 горотделах МГБ 28 оперработников и 35 солдат, в 54 райотделениях МГБ — соответственно 108 и 108, в семи оперсекторах — 14 и 21 и в составе резерва при штабе руководства в Кишиневе — 7 оперативников и 30 солдат [17].

Готовившаяся операция по выселению части граждан из республики была огромной по масштабам и задействованным в ней людскому и техническому потенциалу, чем-то напоминая военное мероприятие.

Выселение из Молдавии большой группы людей требовало юридического обоснования. Решений общесоюзных инстанций, принятых по этому вопросу еще в начале апреля 1949 г., формально было недостаточно. Требовались аналогичные решения республиканских органов. Они появились лишь за несколько дней до выселения, тогда как подготовка операции шла уже несколько месяцев.

Лишь 28 июня 1949 г. Совет Министров МССР принял под грифом «совершенно секретно» постановление «О выселении из Молдавской ССР семей кулаков, бывших помещиков и крупных торговцев» [18].

Выселяемым разрешалось брать с собой принадлежавшие им лично ценности, деньги, одежду, обувь, посуду и другие домашние вещи, мелкий сельскохозяйственный, ремесленный и домашний инвентарь и запас продовольствия общим весом до 1,5 тонны на семью.

30 июня правительство республики приняло еще одно постановление «О конфискации и реализации имущества выселяемых с территории Молдавской ССР». В соответствии с ним оставшееся конфискованное имущество обращалось на покрытие недоимок по государственным обязательствам, часть (хозяйственные постройки, жилье, посевы, сады, виноградники, скот и др. ) передавалась безвозмездно колхозам, машинно-тракторным станциям или же финансовым органам для реализации.

1 июля 1949 г. бюро ЦК Компартии Молдавии утвердило постановление правительства МССР от 28 июня о выселении, а также направило на места в качестве уполномоченных представителей высшего эшелона власти в республике: секретарей ЦК и председателя парткомиссии ЦК, заместителей председателя правительства, министров, их заместителей, других высших руководителей республики. Таким образом, в начале июля 1949 г. подготовка к выселению большой группы людей из Молдавии была в основном завершена.

Накануне операции все технические средства, армейские подразделения, а также задействованный партийный и государственный актив сосредоточивались в местах, определенных заранее. Однако и в этот день, из-за неувязки работы органов безопасности с местными властями, в некоторых районах еще не знали о конкретной дате операции. В Фалештском районе по этой причине его руководству не показали даже списки выселяемых. Накануне операции выяснилось, что 47 хозяйств, семьи которых подлежали выселению, являлись колхозниками и вследствие этого не подлежали выселению. Срочно было созвано общее собрание колхозников для исключения их из артели.

Операция «Юг» началась в 2 часа ночи 6 июля. К домам крестьян, подлежащих выселению, подъезжали автомашины с военными, и люди в гражданской одежде. Разбуженной семье зачитывался на молдавском или русском языках текст о ее выселении: для кулаков, бывших помещиков и крупных торговцев — постановления правительства МССР, а для остальных категорий граждан, подлежавших выселению, — решения Особого совещания при МГБ СССР. Тут же объявлялось, какое имущество они могут взять с собой в дорогу, рекомендовалось иметь с собой ведра, пилы и топоры. На каждого члена семьи возрастом от 15 лет и старше заполнялся опросный лист, в котором фиксировались возраст, семейное и социальное положение. При обнаружении среди опрашиваемых лиц, имевших право на предоставленные государством льготы, семья освобождалась от репрессий. Например, по Рыбницкому сектору было выявлено более 70 таких семейств [19]. Несмотря на такие проверки, в число высланных ошибочно попало 87 семей (339 человек) и 108 одиночек, которые позже, до июня 1952 г., были освобождены [20].

После окончания сборов семья, а также взятые ею с собой вещи погружались в машину и отправлялись к месту погрузки в железнодорожные вагоны. Оставшееся после выселения имущество описывалось представителями местной власти и передавалось под охрану.

Насильственное и внесудебное выселение неугодных сталинскому режиму граждан не могло не вызвать с их стороны протеста, выражавшегося в различных формах — от пассивных до самых острых. Некоторые зажиточные хозяева, опасаясь репрессий, еще за 2—3 месяца до злополучной июльской ночи уехали из мест своего постоянного проживания. Иные скрылись буквально накануне или бежали в ту же ночь. Наибольшее количество бежавших и скрывшихся накануне и в ходе операции, по данным МВД МССР, было отмечено в районах: Кишкаренском — 64 семьи, Котовском — 100 семей, Единецком — 149 человек, Глодянском — 81, Згурицком — 124, Оргеевском — 74, Сынжерейском — 76, Тырновском — 399 человек и т. д. [21]. Правда, многие из бежавших затем были найдены.

Имели место случаи, когда выселяемые оказывали активное и даже вооруженное сопротивление. Иногда оно заканчивалось для них трагически. Например, в с. Косоусы Сорокского района зажиточный крестьянин Кришталь отказался открыть дверь прибывшей оперативной группе. Когда ее представитель проник в дом, хозяин, сбив с ног стоявших за дверью солдат, попытался бежать через сад вместе с женой и ребенком. На окрики и предупредительные выстрелы он не остановился и был тяжело ранен, оказался в больнице, где скончался. Но остальные члены семьи были высланы [22]. В с. Фрумоаса Бравичского района, увидев подходившую к его дому оперативную группу А. В. Чабан дважды выстрелил из ружья в руководителя группы, после чего скрылся в лесу. А в местечке Унгены подлежавший выселению Г. Н. Попович был обнаружен на чердаке своего дома. Он также выстрелил по солдатам и, воспользовавшись суматохой, сбежал вместе с женой [23].

Однако, как свидетельствуют документы, сопротивление насильственному раскулачиванию и депортации кулацких семей не носило массового открытого характера. Не многие крестьяне были на это способны, готовы к этому.

12 июля 1949 г. И. Л. Мордовец и И. И. Ермолин направили Н. Н. Селивановскому «Докладную записку об итогах операции по делу «Юг» в Молдавской ССР». В ней, в частности, сообщалось, что операция, начавшаяся в 2 часа 6 июля, была завершена в 20 часов 7 июля. Далее давался краткий обзор событий и подводились итоги выполнения задания. Всего было депортировано 11 293 семьи, в составе которых насчитывалось 35 050 человек, в том числе 9745 мужчин, 13 924 женщины и 11 381 детей в возрасте до 15 лет [24]. Среди высланных было 7628 семей (23 056 человек) кулаков, бывших помещиков и крупных торговцев. Данные о количестве кулацких семей отдельно в документах не фиксируются. По нашим подсчетам, их было около 6,7 тыс. семей. Всего из Молдавии 7—8 июля 1949 г. было отправлено 30 эшелонов, состоявших из 1573 вагонов.

Из общего количества семей, утвержденных правительством Молдавии к выселению, сообщалось в докладной, 1567, или более 12%, были оставлены в республике в день выселения. Объяснялось это тем, что в ходе подготовки операции не всегда были учтены льготы, в соответствии с которыми многие семьи не подлежали высылке. 274 семьи к моменту выселения вступили в колхозы, 240 семей предъявили документы о службе их членов в рядах Советской Армии, 35 — имели в своем составе награжденных орденами и медалями СССР, 39 — погибших на фронтах и инвалидов Отечественной войны, 103 — не имели трудоспособных. Кроме того, 508 семей выехали с постоянного места жительства в неизвестном направлении, в 174-х к моменту выселения не оказалось дома их глав и трудоспособных, 105 семей скрылись к моменту операции, 89 семей не были выселены по другим причинам. В официальной справке МГБ МССР значилось, что всего в ходе подготовки и проведения операции были выявлены льготы для 6292 семей [25].

В упомянутой докладной записке содержится и некая оценка операции «Юг», данная ее руководителями. Они, в частности, отмечали, что в «целом операция по выселению в Молдавской ССР прошла… без каких-либо значительных чрезвычайных происшествий и эксцессов» [26] , если не считать, конечно, саму операцию чрезвычайным происшествием и драматическим эксцессом в жизни тысяч крестьянских семей.

В ходе подготовки операции «Юг» отрабатывались также маршруты следования железнодорожных составов с выселенцами, места их конечного назначения. В соответствии с постановлением общесоюзного правительства и разработанным планом наибольшая часть высланных направлялась в районы Западной Сибири, меньшая часть — в Восточную Сибирь. Некоторые эшелоны уже в пути по различным причинам меняли маршруты следования.

О географии расселения высланных из Молдавии в 1949 г. можно судить по следующим данным (на 1 января 1953 г. ): в Курганской области их значилось 13 447 человек, Тюменской — 7765, Алтайском крае — 4262, Иркутской обл. — 3397, Бурят-Монгольской АССР — 2718, Кемеровской обл. — 1368, Амурской — 989, Хабаровском крае — 911, в Казахской ССР, Киргизской ССР, Узбекской ССР, Якутской АССР, Красноярском крае, Пермской и Омской областях вместе взятых — 97, всего — 34 954 человека [27]. Как видим, до 80% депортированных из Молдавии было направлено в Западную Сибирь, остальные — еще дальше на восток, вплоть до Хабаровского края. Именно в этих регионах «вечного» поселения репрессированных нужны были рабочие руки. Эти места в послевоенные годы интенсивно осваивались.

По прибытии в пункты назначения в соответствии с постановлением союзного правительства высланных определили на работу в колхозы и совхозы, на различные предприятия, преимущественно лесной промышленности, а также на объекты строительства, в золотостарательские организации и др. В некоторых местах им было предоставлено жилье, уже засаженные огороды, денежные ссуды на приобретение коров, созданы сносные бытовые условия [28].

Однако далеко не везде было так. В докладных записках работники органов МВД неоднократно отмечали, что местные власти, предприятия не подготовились к приему выселенцев. И прежде всего это касалось предприятий лесной промышленности. Прибывшие в большинстве своем были размещены скученно, в непригодных для жилья помещениях; необходимая медицинская помощь не была организована. Торговая сеть не обеспечивала продуктами, в том числе хлебом и товарами первой необходимости. Особенно трудно было на первых порах.

В ходе операции были случаи гибели людей, многие получили телесные повреждения. Некоторым членам семей, особенно мужчинам, удалось скрыться и избежать выселения. Произошел разрыв семейных связей.

Переселение за многие тысячи километров от родного края в не приспособленных для длительного путешествия вагонах с малыми детьми, которые составляли около 1/3 всех выселенцев, было мучительным. По прибытии на места высылки людей ожидали материальные, физические и моральные тяготы. Условия быта на новых местах были крайне тяжелыми.

Вследствие раскулачивания и выселения наиболее крепких и жизнестойких крестьянских семейств были разрушены их хозяйства как экономические единицы, имевшие свою нишу в сельскохозяйственном производстве. И хотя они занимали в нем небольшой удельный вес (примерно 1 %), однако лишение деревни нескольких десятков тысяч опытных, работящих рук отрицательно сказалось на экономике села.

При передаче различным юридическим лицам часть имущества, средств производства и орудий труда выселенцев была утеряна и разбазарена, о чем свидетельствуют документы.

Кроме материальных были издержки политические и нравственные. Выселение в неизвестном направлении за сутки-двое на глазах у сельчан наиболее крепких хозяев со своими домочадцами и скарбом не могло не потрясти их соседей. Очевидно, первое, что осознали крестьяне, так это могущество власти, ее административных институтов и свою беззащитность перед ними.

О реакции крестьян на подобные действия властей свидетельствуют многие факты. Например, в центральной зоне республики многие семьи напуганных крестьян, не подлежавших выселению, на несколько дней ушли из своих домов. Так, из с. Городище и г. Калараша ушло 80 человек, то же наблюдалось в Дубоссарском районе, а все жители одного из сел Ваду-луй-Водского района две ночи не ночевали дома из-за боязни быть высланными [29].

Выселение кулацких семей из республики вызвало определенный резонанс в обществе. Он был не однозначен. Некоторые из наиболее зажиточных хозяев, по разным причинам сохранивших свои хозяйства, открыто заявили властям: «Мы вам отомстим за себя и за всех тех, которых выслали». Другие были готовы бороться с органами власти, предсказывая в ближайшее время войну между СССР и Америкой. Судя по сохранившейся в архивах частной переписке тех лет, выселение было воспринято многими как огромное несчастье: «… Большое горе у нас в селе, так как подняли много людей с семьями»; «Сообщаю тебе, что здесь плохо, поднимают людей с места, не дают им покоя жить на месте, так что нехорошо… « [30].

Беднейшая же часть села, многие колхозники, как свидетельствовали очевидцы тех событий, в целом положительно отнеслись к происшедшему. Так, в одном из документов в связи с выселением читаем: «И это хорошо, и вовремя сделано, а то уж эти кулаки до того обнаглели, что с ними ничего не могли сделать». В другом документе: «Правильно сделали, что выслали кулаков. Хватит им кататься на шее бедняка» [31]. Основная масса колхозников спокойно отнеслась к факту выселения кулаков, а более пожилые даже заявляли, что надо было жестче поступить с ними. По данным МГБ республики, многие жители сел выражали недовольство тем, что выселены не все кулаки и пособники фашистов, а кое-кто даже обратился в органы МГБ, поименно называя людей которых надо выселить дополнительно [32].

Разные оценки совершенной акции давали и городские жители, в том числе интеллигенция. Фактов на этот счет немало. Как заключало ведомство госбезопасности, куда стекалась информация о настроениях людей, «подавляющее большинство населения республики положительно оценивает это мероприятие» [33].

Замыслившие противоправную операцию по выселению понимали, что она окажет сильнейшее психологическое воздействие на крестьянина-единоличника и в условиях протекавшей тогда коллективизации станет сильнейшим ее катализатором. Так и произошло. Интенсивный рост численности коллективных хозяйств, массовая подача заявлений о приеме в колхоз отмечены именно в те два дня, когда проводилась операция «Юг». Это характерно не только для южных и северных, но и центральных районов республики с интенсивным земледелием, где раньше кооперирование протекало более вяло, чем в других местах. Так, в Каларашском районе на 8 июля было подано более 700 заявлений о приеме в артель, в Ваду-луй-Водском — более 600, в двух селах Ниспоренского района —540 и т. п. [34]

Нередко крестьяне высказывались за то, чтобы оформление артели происходило только после уборки урожая. Массовая подача заявлений о вступлении в колхозы отмечалась почти во всех районах республики.

Вовлечение крестьян в артели не ограничилось временем проведения операции «Юг», оно продолжалось и дальше. Уже к 20 августа число колхозов в правобережных районах республики возросло до 1953 против 965 на 1 июля, а крестьянских хозяйств в них — с 32,2 до 66%, к началу сентября — до 71,7% [35].

Как видим, менее чем за 2 месяца в сельхозартели вступило единоличных крестьян больше, чем за 3,5 года до того, т. е. с 1946 г., когда начали восстанавливаться довоенные и создаваться новые колхозы.

Устроители операции верно рассчитали силу психологического воздействия на крестьянина, который, несмотря на горячую пору уборки урожая, почти без сопротивления и в короткий срок круто менял свою судьбу и образ жизни — переходил с привычного мелкокрестьянского, индивидуального пути развития на крупнохозяйственный коллективный путь. Вступая в колхоз, крестьянин как бы ограждал себя в будущем от вероятного выселения.

Таким образом, выселение из Молдавии кулацких семей решало две задачи — удаляло недовольных происходившими в деревне аграрными преобразованиями и решительно обеспечивало осуществление сплошной коллективизации деревни. Все это укладывалось в сталинский план обращения с крестьянством, но мало имело общего с провозглашенной партией социалистической идеей преобразования деревни.

После депортации в июле 1949 г. большинства кулацких семей часть из них, не считая «льготированных» государством, осталась в республике. Это те, кто намеренно или случайно не оказался дома в ту роковую ночь. Некоторые спустя какое-то время стали возвращаться в родные села, однако не были допущены в свои дома. В этих условиях многие из них добровольно отправились к депортированным семьям, другие перебрались в города или уехали за пределы республики.

Следует отметить, что после операции «Юг» местные органы власти продолжали работу по выявлению новых «кулацких» хозяйств. Например, до 20 сентября 1950 г. было обнаружено 262 таких двора [36]. По данным Минфина МССР, к концу 1949 г. в республике насчитывалось «льготированных», уклонившихся от выселения и «вновь выявленных» 2244 «кулацких» хозяйства [37]. По отношению к ним государство удвоило налоговый пресс.

Республиканские власти поднимали вопрос об их дополнительном выселении. Так, 16 марта 1951 г. секретарь ЦК КП(б) Молдавии Л. И. Брежнев в письме секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову сообщал, что в республике на это время проживало 800 кулацких семейств (2620 человек), в том числе 530 избежавших выселения в 1949 г., а 270 были выявлены уже после депортации. Он просил «разрешить вопрос о выселении указанных выше кулацких семейств за пределы Молдавской республики» [38]. Однако разрешение не было получено.

С первых дней пребывания на новом месте жительства многие спецпереселенцы обращались в различные инстанции с жалобами на необоснованность репрессий. До середины 1952 г. в результате рассмотрения этих жалоб было освобождено 87 семей и 108 одиночек, всего 447 человек. Основанием для реабилитации являлась главным образом служба в рядах Советской Армии членов семей обращавшихся [39].

После смерти Сталина и разоблачения Берии поток жалоб возрос. Особенно стало смягчаться отношение властей к жертвам «вечных» поселений во времена хрущевской «оттепели». Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 мая 1958 г. были сняты ограничения по месту поселения и освобождены от административного надзора органов МВД ряд категорий спецпоселенцев, в том числе все бывшие кулаки и члены их семей и др., однако без реабилитации. Их конфискованное имущество не было возвращено. На прежние места жительства они не имели права возвращаться без разрешения правительства республики.

Такое разрешение было выдано в 1958—1961 гг. — 833-м и в 1961 —1963 гг. — 1,2 тыс. семьям [40].

В последующий период отношение государства к жертвам операции «Юг» существенно не изменилось. Решительный перелом наступил лишь с середины 80-х гг., когда руководство СССР более открыто стало пересматривать беззакония прошлых лет. Необходимая законодательная работа была проведена и в Молдавии. 10 апреля 1989 г. Совет Министров республики отменил свое постановление от 28 июня 1949 г. «О выселении из Молдавской ССР семей кулаков, бывших помещиков и крупных торговцев». Все граждане указанных категорий были реабилитированы. Им или их наследникам возвращалось имущество и компенсировался ущерб, предоставлялись различные льготы и др. [41].

Таким образом, произвол, допущенный в конце 40-х гг. по отношению к наиболее зажиточным крестьянам республики, был осужден и устранен окончательно спустя лишь 40 лет.

Примечания

• [1]. Документы свидетельствуют… Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации. М., 1989; Пасат В. И. Трудные страницы истории Молдовы. 1940—1950-е гг. М., 1994 и др.
  
• [2]. Бугай Н. Ф. К вопросу о депортации народов СССР в 30—40-х гг. //История СССР. 1989. № 6; Земсков В. Н. Судьбы «кулацкой ссылки» (1930—1954 гг. )//Отечественная история. 1994. № 1; Сфатул цэрий. 1992. 7, 9, 12, 14 мая и др.
  
• [3]. Коллективизация крестьянских хозяйств в правобережных районах Молдавской ССР: Документы и материалы. Кишинев, 1969. С. 367—368.
  
• [4]. Пасат В. И. Указ. соч. С. 327—333.
  
• [5]. Архив Министерства национальной безопасности Республики Молдова (АМНБ РМ). Дело по операции «Юг». С. 256.
  
• [6]. Коллективизация крестьянских хозяйств… С. 279, 280.
  
• [7]. Архив общественно-политических организаций Республики Молдова (АОПО РМ), ф. 51, оп. 8, д. 6, л. 321.
  
• [8]. РЦХИДНИ, ф. 573, оп. 1, д. 28, л. 3.
  
• [9]. АМНБ РМ. Дело по операции «Юг», л. 310; Пасат В. И. Указ. соч. С. 385.
  
• [10]. АМНБ РМ. Дело по операции «Юг», л. 3.
  
• [11]. Там же, л. 134, 292.
  
• [12]. Там же, л. 304—306.
  
• [13]. Там же, л. 46, 56.
  
• [14]. Там же, л. 4, 16, 27, 137—140.
  
• [15]. Пасат В. И. Указ. соч. С. 457—458.
  
• [16]. АМНБ РМ. Дело по операции «Юг», л. 3.
  
• [17]. Там же, л. 3—4.
  
• [18]. Советская Молдавия (Кишинев), 1990. 3 июля.
  
• [19]. АОПО РМ, ф. 51, оп. 68, д. 14, л. 54.
  
• [20]. АМНБ РМ. Дело по операции «Юг», л. 318.
  
• [21]. Пасат В. И. Указ. соч. С. 491.
  
• [22]. Архив МВД РМ, ф. 19, оп. 4, д. 2, л. 4.
  
• [23]. Там же; АМНБ РМ. Дело по операции «Юг», л. 172, 211, 241.
  
• [24]. АМНБ РМ. Дело по операции «Юг», л. 238.
  
• [25]. Там же, л. 261.
  
• [26]. Там же, л. 240.
  
• [27]. Архив МВД РМ, Информцентр, д. 17, л. 189/об., 190.
  
• [28]. См.: Пасат В. И. Указ. соч. С. 516, 526.
  
• [29]. АОПО РМ, ф. 51, оп. 68, д. 14, л. 62, 65, 68.
  
• [30]. Там же, оп. 8, д. 81, л. 102; Пасат В. И. Указ. соч. С. 497, 498, 501.
  
• [31]. Пасат В. И. Указ. соч. С. 495, 500.
  
• [32]. АОПО РМ, ф. 51, оп. 68, д. 14, л. 66.
  
• [33]. Пасат В. И. Указ. соч. С. 500.
  
• [34]. АОПО РМ, ф. 51, оп. 68, д. 14, л. 61, 63, 67—69.
  
• [35]. Ученые записки/Кишиневский госуниверситет. Т. 79. 1965. С. 157.
  
• [36]. АМНБ РМ. Дело по операции «Юг», л. 284.
  
• [37]. Коллективизация крестьянских хозяйств… С. 480.
  
• [38]. АОПО РМ, ф. 51, оп. 10, д. 127, л. 161.
  
• [39]. АМНБ РМ. Дело по операции «Юг», л. 318.
  
• [40]. Архив МВД РМ, ф. Информцентр, д. 17, л. 25, 42, 185; Советская Молдавия, 1990, 22 августа.
  
• [41]. Советская Молдавия. 1989, 12 апреля; Ведомости Верховного Совета и Правительства МССР. 1989. № 6. С. 539—541.
  

Царанов Владимиир Иванович, член-корреспондент, главный научный сотрудник Института истории АН Республики Молдова, профессор.