Писаржевский Виктор Димитриевич
| Дата рождения | 1876 |
|---|---|
| Дата смерти | 1903 |
| Возраст | 27 |
| Захоронение | |
| Страна | Республика Молдова |
| Населенный пункт | Кишинев |
| Кладбище | Армянское Кладбище |
Виктор Димитриевич Писаржевский - представитель дворянского рода Писаржевских, кишиневский нотариус, один из самых главных предводителей Еврейского Погрома 1903 года. Захоронен на территории Армянского Кладбища в Кишиневе.
Захоронение
Координаты: 47°00'42.2"N 28°49'45.4"E
Фотогалерея
Общий вид
31.05.2021
Детали
31.05.2021
Личная жизнь
Отец - Димитрий Игнатьевич Писаржевский, известный кишиневский нотариус
Дядя - Константин Игнатьевич Писаржевский – первый председатель Бессарабской областной земской управы
Дед - Игнатий Федорович Писаржевский – генерал-майор РИА, бессарабский помещик, родоначальник бессарабского дворянский рода Писаржевских, причисленный к местному дворянству в 1840 году
Из-за беспорядочных половых связей был болен сифилисом и страдал хроническим алкоголизмом
Участие в Еврейском Погроме 1903 года
Наряду с депутатом Государственной Думы Российской Империи Пантелеймоном Викторовичем Синадино являлся одним из главных предводителей толпы погромщиков.
Сын Виктора Синадино и нотариус Писаржевский были предводителями группы погромщиков, напавших на магазин А. Гройсмана в доме 76 на Харлампиевской улице. Об этом говорится в заявлении Гройсмана. Подчёркивается, что показания пострадавшего торговца могут подтвердить также присутствовавшие при нападении на магазин семь человек и др. люди из находившейся поблизости толпы
Самоубийство
Он застрелился в павильоне при клубе во время перерыва в карточной игре. В свои 27 лет он страдал от алкоголизма, сифилиса и туберкулёза в начальной стадии. По-видимому, мысли о самоубийстве у него возникали и прежде. О причине самоубийства в городе ходили самые разные слухи - поговаривали о связанной с ним романтической истории, о том, что не мог расплатиться с долгами, а также о позоре, связанном с расследованием его причастности к погрому.
После погрома стало поступать много жалоб с подробным указанием обстоятельств и свидетелей событий, и, вроде бы, приехавший директор I Департамента Министерства юстиции потребовал от Писаржевского сложить с себя звание нотариуса до окончания следствия.
Рассказ Владимира Галактионовича Короленко. Дом No 13
А впрочем... Подавленный этим ужасающим материалом, я кончал свои беспорядочные наброски, когда прочитал в газетах о смерти нотариуса Писаржевского. Имя этого человека было у всех на устах в то время, когда я
был в Кишиневе. Молодой, красивый, богатый, вращавшийся в "лучшем обществе", он искал еще новых впечатлений. Десятки людей говорили мне о том, что
Писаржевский, несомненно, лично участвовал в погроме, поощряя громил. Говорили также много о том, какие сильные средства пускались в ход, чтобы затушевать это вопиющее дело и скрыть прямое участие в погроме кишиневского светского льва. Хотелось бы думать, что не все верно, что рассказывали по этому поводу, но и то, что верно, составило бы очень подходящее прибавление к странной истории кишиневского погрома...
Эти усилия не удались. Истина была слишком очевидна, и в газетах появилось известие о привлечении Писаржевского к делу. После этого он продолжал прежний образ жизни: вращался в свете, кутил,
играл в карты. В роковую ночь ему очень везло в игре, он был очень весел, а на заре ушел в сад, написал на скамье: "Здесь умер нотариус Писаржевский", - и застрелился. В газетных комментариях сообщают, что он был наследственный алкоголик, что его угнетала перспектива суда, что ему не удались какие-то любовные комбинации...
Все ли это?.. Теперь факт уже совершился, печальная расплата закончена... Мне кажется, я не унижу памяти несчастного человека, если предположу, что в том счете, итог которого сам он вывел на скамейке, могли участвовать еще некоторые цифры. Что на заре его последнего дня перед ним встало также сознание того, что сделал он, интеллигентный человек, -- по отношению к евреям, которых убивали христиане, и по отношению к христианам, которые убивали евреев. Я не имел в виду создавать проекты решения еврейского вопроса. Но если бы я был один из тех еврейских миллионеров, которые заняты этим вопросом, я бы, признаюсь, не устоял против соблазна произвести один социальный опыт: я бы переселил, чего бы это ни стоило, если не всех, то огромное большинство евреев из места погрома. Я вернул бы богачу его богатство и сделал бы бедняка зажиточным человеком, под условием немедленного переселения. И когда из-под снятого таким образом пласта еврейского капитала выступил бы в данном месте свой отечественный и даже патриотический капитал без примеси и без усложняющих обстоятельств, когда г. Крушевану не на что было бы возводить мрачные небылицы о ритуальных убийствах, а ростовщики и скупщики щеголяли бы не в еврейской одежде, - тогда, надо думать, стало бы ясно, в чем тут дело и можно ли решать эти вопросы погромами и убийством "бухгалтеров" Нисензонов, несчастных стекольщиков Гриншпунов, извозчиков-евреев, добывающих свой горький хлеб трудом, таким же тяжким, как и труд их христианских собратьев...
И действительно ли гнет ростовщика легче, если он не носит еврейскую одежду и называет себя христианином?..